Наверх
Дайяна, 34 - 25 июля 2010 18:06
В третий раз перечитываю «Парфюмера» Патрика Зюскинда. Впервые с этим произведением я познакомилась году так в 1993, так как оно стояло в списке обязательных для прочтения в курсе зарубежной литературы в университете. Оно тогда поразило меня. В первую очередь, загипнотизировало красотой и богатством языка автора, во вторую – образом этого таинственного чудовища Жана-Батиста Гренуя – гениального парфюмера и непревзойденного мизантропа, мечтающего о безграничной власти над людьми. Тогда, в юности, я не придала никакого значения позиции самого Патрика Зюскинда.
Второй раз я перечитала роман в 2000-м. Я тогда начала учиться работать со своими негативными эмоциями, и поскольку многие из них подавлялись годами, вся эта невыразившаяся вовремя ненависть попёрла из меня мощным потоком, с которым я едва могла справиться. Вот тогда, в далеком 2000-м, главный герой романа «Парфюмер» стал мне чем-то близок и понятен с его омерзением по отношению к людям.
Теперь я читаю роман в третий раз. О! Это уже совсем другое впечатление! И только сейчас я заметила нелюбовь самого Патрика Зюскинда к людям, его подсознательное стремление запутать читателя, убедив его в том, что человеческая природа, ее суть, ее альфа и омега – только лишь в запахе, и ни в чем больше. Я заподозрила автора в мизантропии, когда прочла, как Гренуй, не имевший вообще никакого собственного запаха, из-за чего от него шарахались люди, создал для себя духи «с человеческим запахом», в основу которых легло кошачье дерьмо, сыр, уксус, рыбные потроха, тухлое яйцо, бобровая струя, нашатырь, мускат, роговая стружка и пригоревшая свиная шкварка: [COLOR=blue]«Запах смеси был чудовищен. Она воняла клоакой, разложением, гнилью, а когда взмах веера примешивал к этому испарению чистый воздух, возникало впечатление, что вы стоите в жаркий летний день в Париже на пересечении улиц О-Фер и Ленжери, где сливаются запахи рыбных рядов, Кладбища Невинных и переполненных домов». «Эту жуткую основу, которая сама по себе издавала скорее трупный, чем человеческий запах»[/COLOR], Грунуй спрятал за свежими ингредиентами, за которыми никто из обычных людей не смог бы учуять зловония.
Когда Гренуй воспользовался своими духами, среди людей он перестал быть чужаком: ЕГО ПРИНЯЛИ ЗА СВОЕГО! Вот ты и попался, Патрик Зюскинд!
Потрясающий, несомненно, талантливый роман. Но я не дам себя обмануть. Я не спорю, что запахи, которые мы источаем, несут много информации, но человеческую природу я вижу иной, в отличие от автора, - ХОРОШЕЙ, чью красоту и величие зачастую уродует окружение, бытие, которое не столько определяет сознание, сколько убивает его. Жан-Батист Гренуй – в высшей степени нарциссическая личность, замкнутая в собственной скорлупе и не имеющая ни малейшего интереса к окружающему миру. Всякому младенцу присущ нарциссизм, то есть сосредоточенность только на самом себе, но это проходит, когда человек учится отдавать себя вовне, учится любить и созидать, когда он формирует прочные связи с окружающим его миром. Если этого не происходит, то можно считать, что человек так и не очеловечился, так и не стал кем-то, замкнувшись на самом себе, словно остался в утробе матери. Сцена в романе, в которой Гренуй семь лет проводит в пещере на вершине горы, где воздух никогда не знал запаха человека, наводит на мысль, что Гренуй на самом деле так и не родился, окаменев в материнской утробе.
Невозможно вызвать любовь посредством запаха. Невозможно! Любовь – это активное отдавание себя. Она не имеет ничего общего с нарциссической жаждой заполучить, присвоить, удержать, подчинить любой ценой, как мы видим это в случае с Гренуем.
Фильм, снятый по роману «Парфюмер», не передает и малой толики идеи произведения, более того, он даже искажает ее. Ну чего хотя бы стоит прелестная внешность голливудского Гренуя в отличие от романного уродца!
В общем, роман стоит того, чтобы его прочесть, но нужно быть начеку и не принимать выводы автора за чистую монету.
Второй раз я перечитала роман в 2000-м. Я тогда начала учиться работать со своими негативными эмоциями, и поскольку многие из них подавлялись годами, вся эта невыразившаяся вовремя ненависть попёрла из меня мощным потоком, с которым я едва могла справиться. Вот тогда, в далеком 2000-м, главный герой романа «Парфюмер» стал мне чем-то близок и понятен с его омерзением по отношению к людям.
Теперь я читаю роман в третий раз. О! Это уже совсем другое впечатление! И только сейчас я заметила нелюбовь самого Патрика Зюскинда к людям, его подсознательное стремление запутать читателя, убедив его в том, что человеческая природа, ее суть, ее альфа и омега – только лишь в запахе, и ни в чем больше. Я заподозрила автора в мизантропии, когда прочла, как Гренуй, не имевший вообще никакого собственного запаха, из-за чего от него шарахались люди, создал для себя духи «с человеческим запахом», в основу которых легло кошачье дерьмо, сыр, уксус, рыбные потроха, тухлое яйцо, бобровая струя, нашатырь, мускат, роговая стружка и пригоревшая свиная шкварка: [COLOR=blue]«Запах смеси был чудовищен. Она воняла клоакой, разложением, гнилью, а когда взмах веера примешивал к этому испарению чистый воздух, возникало впечатление, что вы стоите в жаркий летний день в Париже на пересечении улиц О-Фер и Ленжери, где сливаются запахи рыбных рядов, Кладбища Невинных и переполненных домов». «Эту жуткую основу, которая сама по себе издавала скорее трупный, чем человеческий запах»[/COLOR], Грунуй спрятал за свежими ингредиентами, за которыми никто из обычных людей не смог бы учуять зловония.
Когда Гренуй воспользовался своими духами, среди людей он перестал быть чужаком: ЕГО ПРИНЯЛИ ЗА СВОЕГО! Вот ты и попался, Патрик Зюскинд!
Потрясающий, несомненно, талантливый роман. Но я не дам себя обмануть. Я не спорю, что запахи, которые мы источаем, несут много информации, но человеческую природу я вижу иной, в отличие от автора, - ХОРОШЕЙ, чью красоту и величие зачастую уродует окружение, бытие, которое не столько определяет сознание, сколько убивает его. Жан-Батист Гренуй – в высшей степени нарциссическая личность, замкнутая в собственной скорлупе и не имеющая ни малейшего интереса к окружающему миру. Всякому младенцу присущ нарциссизм, то есть сосредоточенность только на самом себе, но это проходит, когда человек учится отдавать себя вовне, учится любить и созидать, когда он формирует прочные связи с окружающим его миром. Если этого не происходит, то можно считать, что человек так и не очеловечился, так и не стал кем-то, замкнувшись на самом себе, словно остался в утробе матери. Сцена в романе, в которой Гренуй семь лет проводит в пещере на вершине горы, где воздух никогда не знал запаха человека, наводит на мысль, что Гренуй на самом деле так и не родился, окаменев в материнской утробе.
Невозможно вызвать любовь посредством запаха. Невозможно! Любовь – это активное отдавание себя. Она не имеет ничего общего с нарциссической жаждой заполучить, присвоить, удержать, подчинить любой ценой, как мы видим это в случае с Гренуем.
Фильм, снятый по роману «Парфюмер», не передает и малой толики идеи произведения, более того, он даже искажает ее. Ну чего хотя бы стоит прелестная внешность голливудского Гренуя в отличие от романного уродца!
В общем, роман стоит того, чтобы его прочесть, но нужно быть начеку и не принимать выводы автора за чистую монету.
Добавить комментарий
Комментарии: 0
