Наверх
Буся, 88 - 24 февраля 2013 21:31
Иван-крестьянский сын с измальства был защитником. В три года защищал младшую сестренку от разбуянившегося петуха. Чуть глаза не потерял, но защитил. Потом по-малости, по-малости: ребят своей деревни от ребят соседней деревни, ребятишек от напившегося кузнеца, овин от медведя-шатуна... Под конец пришлось ему защищать всю страну. Двадцать пять лет служил он в армии, помотало его и по жарким, и по холодным странам, и по пустыням и по горам. Вернулся домой седой, бывалый и немногословный. Завел домишко на отшибе и принялся ухаживать за барским садом, разводить в нем какие-то невиданно крупные вишни и диковинные пряные травы.
К детишкам был суров, пужал их, не давал лакомиться сладкой хозяйской ягодой.
И вот как-то июньским теплым вечером гулял он по саду и услышал какое-то не о хрюканье, не то чавканье. Смотрит - а посередь саду какой-то зеленый морок ворочается. Огромадный просто! Но не струсил бывший солдат, перехватил палку второй рукой и спорым шагом пошел к супостату.
Змей мой (а это, вестимо, был он) оборотился и посмотрел на Ивана ласково.
- Ох, и вкусная у тебя в саду черешня, дедушко.
- Ах ты, поганый змеище, дьявольское отродье, ты зачем барское добро поганишь?
- А ведь мы с тобой уже встречались, Иван-крестьянский сын. Помнишь на Азове лежал ты, раненый, на биваке, а незнакомый парень тебе водицы поднес да медом с орехами угостил?
И вспомнил все старик. Как ухаживал за ним какой-то вихрастый паренек, непонятно как прибившийся к русскому войску, как промывал ему рану да сказывал по вечерам дивные сказки.
Пригляделся - а и точно, глаза у змея те же, что у парня того - синие, глубокие и добрые. Однако не рассуропился быший солдат, а наоборот, нахмурился и сказал:
- Ну ты, того, все равно, не озоруй. Ступай, значит, мимо.
Усмехнулся Змей, потянулся да и расправил крылья, алым блеском с зарей соперничая:
- А садовник из тебя получился славный. Да и защитник ты был не из последних. Был и остался. - Поднялся на крыло и нарочито медленно полетел к горизонту. А Иван-крестьянский сын всю ночь не мог уснуть, вспоминал прошлое. И особенно - петуха, который чуть Марфушку не затоптал.
К детишкам был суров, пужал их, не давал лакомиться сладкой хозяйской ягодой.
И вот как-то июньским теплым вечером гулял он по саду и услышал какое-то не о хрюканье, не то чавканье. Смотрит - а посередь саду какой-то зеленый морок ворочается. Огромадный просто! Но не струсил бывший солдат, перехватил палку второй рукой и спорым шагом пошел к супостату.
Змей мой (а это, вестимо, был он) оборотился и посмотрел на Ивана ласково.
- Ох, и вкусная у тебя в саду черешня, дедушко.
- Ах ты, поганый змеище, дьявольское отродье, ты зачем барское добро поганишь?
- А ведь мы с тобой уже встречались, Иван-крестьянский сын. Помнишь на Азове лежал ты, раненый, на биваке, а незнакомый парень тебе водицы поднес да медом с орехами угостил?
И вспомнил все старик. Как ухаживал за ним какой-то вихрастый паренек, непонятно как прибившийся к русскому войску, как промывал ему рану да сказывал по вечерам дивные сказки.
Пригляделся - а и точно, глаза у змея те же, что у парня того - синие, глубокие и добрые. Однако не рассуропился быший солдат, а наоборот, нахмурился и сказал:
- Ну ты, того, все равно, не озоруй. Ступай, значит, мимо.
Усмехнулся Змей, потянулся да и расправил крылья, алым блеском с зарей соперничая:
- А садовник из тебя получился славный. Да и защитник ты был не из последних. Был и остался. - Поднялся на крыло и нарочито медленно полетел к горизонту. А Иван-крестьянский сын всю ночь не мог уснуть, вспоминал прошлое. И особенно - петуха, который чуть Марфушку не затоптал.
Добавить комментарий
Комментарии: 1
